БоГи
и ДеМОНы
ИвАн ОвсЯнНикоВ
Ivein d’Ovsiane
si fo de l’evesquat de Clarmon. Savis homs fo e ben letratz, e fo fils d’un
borges. Bels et avinens fo de la persona. E trobet ben e cantet ben, e fo
lo premiers bons trobaire que fon outra mon et aquel que fez los meillors
sons de vers que anc fosson faichs. Canson no fetz, qe non era adoncs negus
cantars appellatz cansos, mas vers. Mout fo onratz e grasitz per totz los
valenz barons que adonc eran e per totas las valenz dompnas...
Ивейн Овсианский родом был из Клермонского епископата, мещанский
сын, муж умный и ученый, собой хорош и пригож, искусный в трубадурском художестве
и певец прекрасный. Был он первый трубадур по ту сторону гор и слагал напевы
лучшие, чем кто-либо другой до него. Кансон не слагал он вовсе, ибо никакая
песня не называлась тогда кансоною, а только стихом. И сеньеры все достойные
и благородные дамы, какие были тогда, принимали его с превеликим почетом…
Иван Овсянников - ярославский поэт, издатель, журналист, интернет-террорист,
автор «Справочника анархиста», борец за права меньшинств и организатор всяческих
беспорядков (прим. ред.)
«Лучи»: Человек, у которого берут интервью без какого-либо информационного
повода, как у некой личности – «музыканта, героя войны, политика-аналитика-паралитика»,
- сразу приобретает статус вещающего истины, к коим в любом случае прислушиваются.
Осознаешь ли ты себя таким?
Иван Овсянников: Да, конечно. В этом есть много иронии, но сознавать
себя объективной истиной крайне приятно. Так что, играть в оракула – это клево.
Но, в отличие от сумасшедшего, я пытаюсь «осознавать» не только свою значимость,
но и границы этой игры.
«Лучи»: Можешь ли ты назвать себя революционным поэтом? Если да, то почему?
Иван Овсянников: Я не называю себя революционным поэтом. Это было
бы еще более нескромно, чем объявить себя глашатаем истины. С точки зрения
формы, в моих стихах нет ничего революционного. Другое дело, еще большой вопрос
– революционна ли еще форма. По своим убеждениям я - сторонник революции,
но революционны ли мои стихи – об этом судить читателям. Есть агитационные
произведения (рифмованные листовки), но это для меня не главное… Может быть,
искусство вообще контрреволюционно по своей природе. Красота возможна только
в спасенном мире.
«Лучи»: В какой социо-культурной среде ты вырос и как ты пришел к радикальным
анархистским взглядам?
Иван Овсянников: Я из интеллигентской среды, либеральной и причастной
к искусству. Моя бабушка была ткачихой. В конце войны ее сослали на Колыму,
кажется, за опоздание на работу или что-то подобное. Моя мама родилась в Магаданской
области, и ее воспитали ссыльные интеллигенты. Так что диссидентство у меня
в крови. Анархистом я себя осознал в 10-м классе, хотя сначала это было ближе
к какому-то нигилизму или ницшеанству. Активной деятельностью (политической)
я занялся с начала 2-й Чеченской войны в 1999. Тогда я сильно политизировался.
«Лучи»: Радовался ли ты, когда рушились башни WTC?
Иван Овсянников: Это было очень странное чувство. Меня бил какой-то
озноб. Сначала я почувствовал ужас. Было ощущение катаклизма, трагедии. Затем,
слегка оправившись, я (сейчас за это стыдно) стал демонстративно злорадствовать.
На следующий день я и мой друг и соавтор Козловский устроили в универмаге
что-то вроде перформенса: дарили цветы девушкам, христосовались, поздравляли
с «праздником». В общем, вели себя как фашистские мудаки.
«Лучи»: Твое мнение относительно начавшихся репрессий на магазин «Фаланстер»?
Иван Овсянников: Я ничего о них не слышал, но если они имеют место
– это гнусно. Многие анархисты считают «Фаланстер» «некошерным» местом. Может
и так, но это все же очень хороший магазин (по крайней мере, на общем фоне).
7 февраля 2004 года
Стихи Ивана Овсянникова можно посмотреть на странице:
http://avtonom.org/revcult/poetry/ovsyannikov.html
